Авиация сыграет важную роль в весенней кампании. Как с нашей стороны, так и с украинской. У ВСУ с авиаподдержкой проблема, самолетов почти нет. С другой стороны, ВСУ имеют тысячи переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) и космическая разведка НАТО предоставляет им информацию. Как повысить боеспособность нашей авиации в таких условиях, рассказал Заслуженный военный летчик РФ, генерал-майор запаса Владимир Попов.
— Мы не знаем оперативных и тактических планов нашего военного командования, — говорит эксперт. — Так что рассуждать можно только теоретически, основываясь на собственном опыте.
Лично я считаю, что если мы хотим добиться эффективности нашей авиации, нам нужно объединить их в единый кулак. То есть не работать отдельными ударами, не решать задачи двумя самолетами или вертолетами, а наносить сразу групповые удары и приближаться к массированному развертыванию авиации. В этом случае успех гарантирован.
— Но в частях ВСУ много переносных зенитно-ракетных комплексов. Хотя местные, дальнобойные ЗРК сохранились. Кроме того, они получают мишень от американцев, благодаря чему могут действовать очень эффективно. Как мне справиться с этим?
— Да, так что опасность для нашей авиации реальна. Однако в этом случае его следует использовать в комплексе с другими родами войск. Сначала предположим, что после разведки ракетные войска и артиллерия сухопутных войск атакуют наступающие войска противника. В результате дезорганизуем систему ПВО, блокируем и одновременно морально и психологически подавляем части на каждом участке фронта. После этого к работе может приступить армейская авиация.
— Какого размера может быть этот участок фронта?
— Его ширина примерно полтора-два километра или чуть больше, а глубина 20-30 километров. Это довольно большая глубина. В первую очередь туда направляется армейская авиация, чтобы она продолжала обрабатывать силы и средства пехоты противника. Все те, кто до сих пор сидит в бункерах, окопах и укрытиях. Затем идет ударный самолет. То есть штурмовики Су — 25 или бомбардировщики Су — 24 и Су — 34, способные уйти вглубь. За ними могут следовать дальние бомбардировщики Ту — 22, каждый из которых способен нести более 20 тонн боеприпасов. При такой подготовке и тактике повышается эффективность поддержки с воздуха.
И может быть небольшая подготовка. Артиллерия делает около 25-40 попаданий и тут же, сразу под навесом этих снарядов, в дело вступает армейская авиация — бьет по линии фронта. Это деморализует личный состав противника. В этот момент никто не поднимет головы. Некогда будет ни целиться в хвост нашим самолетам и вертолетам из ПЗРК, ни наводить их на какие-то пересекающиеся курсы.
— Наверное, здесь есть вопросы о возможностях нашей разведки?
— Без сомнения. Надо отдать должное: разведка работает. Дело в другом. Это касается, в частности, беспилотных автомобилей и их возможностей. Здесь тоже вопрос остается открытым. Не всегда и не во всех отраслях его достаточно. Большие дроны — да, они работают. Однако обслуживаются они по-разному и приписываются не к полевым частям, находящимся в непосредственном контакте с противником, а к специальным разведывательным подразделениям, работающим на крупные штабы.
Нужна эшелонированная разведка, чтобы дронами были обеспечены все, начиная с артиллерийской батареи или даже трех-четырех артиллерийских орудий, нацеленных на противника. Все они должны иметь свое индивидуальное разведывательное снаряжение. А в общей системе сообщений они должны получать информацию сверху.
И, конечно же, необходимо усилить работу диверсионно-разведывательных групп. В этом отношении ЧВК Вагнера и другие наши подразделения работают эффективно. Там, где нет сплошного поля соприкосновения с противником, они направляют свои ДРГ на врага, нанося очень болезненные удары. — Не считаете ли вы, что для отражения наступления, о котором все время говорит Киев, нужна уже активная подготовка? В нашей стране часто приходится слышать, что противник измучен боями в Артемовске, несет большие потери и не имеет сил для наступления. Но они сказали это в прошлом году. А потом был Харьков, мы уехали из Херсона. Что можно сделать сейчас, чтобы помешать их планам нападения?
— Для этого надо работать над некоторыми важными объектами: складами, в том числе продовольственными, арсеналами, оборудованием… Необходимо уничтожить узлы связи: переезды, мосты, виадуки…
— Если мы знаем, что готовится наступление, их надо уничтожить сейчас…
— Но давайте будем честными: всегда ли у нас хватает патронов, чтобы делать это регулярно? По таким объектам надо чаще работать, чтобы противник не восстановил эти объекты за неделю-две. Я думаю, что наша промышленность еще не полностью мобилизована для этого.
— Что еще мы можем сделать сейчас, чтобы сделать наступление ВСУ менее эффективным? Хотя, конечно, лучше бы его вообще снести.
— Для этого необходимо разобраться с дезорганизацией системы управления. И именно сейчас, а не тогда, когда нам предстоит непосредственно отражать весенний удар ВСУ. Теперь мы должны атаковать эстакады, по которым идут поставки оружия.
Вы делаете все заранее. Снаряжение и оружие доставляются в определенные точки хранения. Мы уже что-то знаем об этом, что-то видим. И мы время от времени туда ходим.
В последнее время такие массированные удары проводились по украинским объектам. И поэтому необходимо делать это регулярно. Может раз в неделю, может два-три раза в неделю. И обязательно повторить такие авиаудары. Теперь одиночные удары мало что дают. Нужны массовые. Это оказывает давление на психику противника. А когда психика расстроена, эффективность любого оружия возрастает раза в полтора-два, если не больше.
Источник: МК
